Финляндия всегда вызывает странное чувство. Понятно, что это ближайшая и самая доступная к Петербургу «настоящая» Европа. Эстония для нас все-таки бывшая «игрушечная» Европа — и подобное ощущение пройдет только у следующего поколения (очень надеюсь). Но, с другой стороны, Финляндия загадочно-депрессивна. Чистые домики и хорошие дороги, но нет ощущения покоя, в пейзажах есть что-то тревожное, как в любом болотистом, трясинном месте для человека, хоть раз проваливавшегося в вонючую жижу и на миг представившего себе такую смерть. Наверное, мне именно поэтому невыносимо смотреть «А зори здесь тихие» — даже если бы там всех просто застрелили, то это было бы не так бессмысленно и чудовищно, как эта жуткая смерть Лизы в бесчеловечно хлюпающей трясине. Кстати, ведь у Васильева дело как раз в Карелии, почитай в той же Финляндии события происходят.
Мы решили провести выходные в Финляндии — отчасти открыть визу, отчасти отдохнуть, а значит, снимать надо было гостинцу. Коттедж хорош летом или зимой, когда лыжи, барбекю и прочие активные телодвижения. Которых как раз хотелось максимально избежать. А для того, чтобы завалиться и тихо смотреть старую, неоднократно смотренную комедию или читать книгу о лете и Венеции, нужна гостиница. Кров, безопасность и ужин в тихом ресторанчике — такая вот программа максимум. Гостиницу выбирали неподалеку от Хамина — города приятного и близкого к границе. Недорогой вариант предлагал маленький гостевой домик в деревне Сиппола, почти на полпути от Хамина к Коувола, нас это полностью устраивало. К тому же хозяин немедленно написал нам письмо, предложил завтрак и ужин, и мы решили не искать других вариантов.
Деревня оказалась любопытной, а главное, настолько финской, насколько это вообще возможно. В субботу на улице мы увидели от силы человек пять (и то не уверен). Солнце сквозь тучи пробивалось с трудом, иногда на лицо падали капли дождя, который все не решался начаться. Окрестностей было примерно на пешую прогулку часа на полтора — к озеру, заросшему камышом как небритый гоблин и к псевдоготической церкви, через дорогу, возле которой стояло несколько машин прихожан.
Кстати, о машинах. В Финляндии их множество — не в том смысле, как в Германии или Италии. Действительно — машин. Или Машин. Огромные американские дредноуты с V8 под капотом, кабриолеты, размером с лужайку у таунхауза, пожиратели бензина и дорог. Тут не только Шевроле 50-х и Кадилаки 70-х, тут можно увидеть целые выводки Subaru STI и BMW M3 любых серий — проносящиеся на немыслимой скорости по тихим проселкам. Окружающие аборигены равнодушно провожают их блеклым взором — видимо, у каждого из их припрятан как минимум Camarro в хитро замаскированном гараже. Даже немыслимый Opel Ascona на заниженной подвесе и с трехдюймовым патрубком здесь не в новость. Родина чемпионов — здесь их естественная и единственная среда обитания, извилистые дороги и быстрая смерть среди болот — если не взобрался на подиум.
Не исключением была и наша деревня — по дороге то и дело проносились извергающие рык и облака сизых выхлопов раллийные самоделки и вполне заводские японские болиды, а на задворках непонятного здания позднесоветского вида мы обнаружили монструозного вида пожарную машину с переваренной рамой и эротично торчащим за кабиной отростком выхлопного прямотока и пока полуразбитый, но явно готовящийся к ренессансу громадный пикап. Вокруг здания было несколько странного вида скульптур — торчащий из газона хвост кита, его же спина, плавно заныривающая в пожухлую траву, волк, то ли испуганный, то ли в ярости и какое-то механическое новообразование на постаменте. Расставленные вокруг решетки для факелов и с неряшливым изяществом раскиданные (словно руками дуов болот или лесными троллями) гранитные валуны придавали пейзажу законченно-сюрреалистический эйдос.
В довершение посреди располагалась старая и абсолютно безлюдная усадьба, явно обитаемая, но никаких признаков жизни не подающая, тройка нервных лошадей в загоне, за которыми никто не следил. Лошади периодически вдруг начинали бить копытами и носиться по обширному огороженному пространству, словно поджидая короля Стаха с подельниками. Возле вольера располагался сложенный из огромных валунов и накрытый плоской бетонной плитой зиккурат — то ли бомбоубежище, то ли могильник местных баронов.
Возле церкви мы обнаружили детскую площадку, столь искусно замаскированную в блеклых соснах, что из 10 метров найти ее удалось только по отблеску солнца на отполированной детскими попами жестяной горке, дети занялись изучением этого чуда финской маскировки, а мы обследовали церковь. Собственно, поразило кладбище напротив главного фасада, для такой деревни явно избыточное, словно все жители как один в годы войны сложили здесь головы в защите местного пейзажа. Судя по мартирологу на стене приходской столовой — похоронены здесь были жители практически всех регионов Финляндии, погибшие в 39-45 годах. Может быть, в поместье был госпиталь, иначе объяснить такой географический разброс трудно.
